…Евдокия молча слушала начальника ГУВД. Тот говорил, брезгливо поджимая губы, поскольку был умен-догадлив. Понимал, что, не имея выбора, его гостья пошла на договор с ворами. Иначе тему с Эдиком ей не поднять, не разрулить.

Но какова цена, которую воры затребовали от гостьи шефа ГУВД?

Вопрос. И очень мутный, с вонью.

– Максим Ильич, если хотите, я сейчас же уеду из вашего дома.

Удар под дых. В прошлом году девушка нашла убийцу Ильи Муромца. Но даже если полковник, забыв о благодарности и друге Шаповалове, выставит москвичку из родового гнезда, сопроводив ее с вещами на выход, то Евдокия была уверена: флешку ей позже привезет Тереза. Жена таможенного брата была слишком обязана Евдокии – долг уплатит. И слишком любопытствовать не станет. Поскольку что есть главного в семействе Муромцев? Глупцов у них не водится.

– А хочется уехать? – внезапно усмехнулся Максим Ильич.

Дуся пожала плечами:

– Я знаю, что, как свидетеля по громкому делу, меня сейчас не выпустят из города. Так что отсидеться, простите, лучше у вас.

Максим Ильич переглянулся с братом Женей, так как тот непосредственно проживал на этой территории во втором доме.

Евгений Ильич понятливо смежил веки, и старший Муромец ответил:

– Ну уж нет. Сиди здесь. Под нашим приглядом оно надежней будет.

– Спасибо.

– Рассказать, о чем договорилась с Воропаем, можешь?

– Да. Я ему пообещала, что найду убийцу Конника.

– И всего-то? – весело изумился самонадеянности гостьи Муромец.

– Я была свидетелем телефонного разговора Конника с убийцей.

Максим Ильич поднял брови:

– И что? Есть мысли?

– Есть. Но все пока на уровне… ощущений. Зыбко. Но что-то там цепляет.

– Что?

– Пока и для себя оформить не могу.

– Ты постарайся все оформить побыстрее, Дуся. От поисков мильонов Модеста воры уже отказались? Тебя же, как мы все понимаем, в наш город как раз для этого и заманили.

– Поиски мильонов, поверьте, уже вторичны. В вашем городе вора в законе грохнули. Моя подруга едет скорым поездом домой.

После того как Евдокия честно призналась в заговоре с урками, разговор пошел живее. Муромцы уже имели повод убедиться в логических способностях московской сыщицы, она была им интересна искренне.

– Воры поставили условие, что ты сдашь им убийцу?

– Как ни смешно, но нет. Похоже, им все равно, где душегуба доставать. В СИЗО, на зоне, по этапу…

– Похоже, – задумчиво согласился Максим Ильич. – Что еще скажешь?

– Спрошу. Телефон, по которому мне Конник позвонил за пять минут до смерти, нашли?

– Нет. Номер левый. Но мы работаем.

«Могу накаркать. Работа в этом направлении – пустая трата времени».

* * *

В дверь спальни на втором этаже грохотал кулак. Землероева резко распахнула глаза. Взгляд сразу же уперся в настенные часы: половина девятого утра.

Евдокия суматошно подскочила, босиком, накидывая на ходу халатик на пижамку, проскакала до двери. Повернула ключ в замочной скважине (на ночь сыщица заперлась, хотя, как в прошлом году, приставлять к двери тумбочку не стала), и дверь распахнулась уже от удара чьей-то ладони с обратной стороны.

– Максим Ильич? – пролепетала Дуся, пропуская в гостевую комнату всклокоченного, одетого в атласный халат и шлепанцы начальника полиции, который, засидевшись вчера допоздна, остался ночевать в отчем доме.

– Семипалатинского грохнули, – не заморачиваясь с пожеланиями доброго утра и прочими вступлениями, грозно прорычал Муромец. И уставился в побледневшее Дусино личико: – Ты знала?!

– Что? – помертвело выговорила сыщица.

– Что воры Палату в камере замочат! У вас такой был уговор, да?!

Евдокия высоко подняла плечи, вжала в них голову:

– Вы что, Максим Ильич?! У Семипалатинского – алиби! Стопроцентное, непробиваемое! Зачем его убивать?..

– А затем, чтобы мне кисло жилось! – не дослушав, проорал Ильич. – Ты понимаешь, каких собак на меня повесят, когда узнают об этом гребаном алиби?! Ты понимаешь, что ты – основная подозреваемая – живешь в этом доме?! Или думаешь, эти стены дают тебе неприкосновенность…

Муромец наседал и ругался, хорошо хоть, что вполне цензурно. Спускал пары. Но и не только. Полковник давил и требовал от Евдокии покаянных признаний.

Под эти вопли Евдокия проснулась окончательно.

– Прекратите! – взвизгнула сыщица в результате. Взвизгнула и топнула ногой: – Прекратите на меня орать! – Добавила чуть тише: – Я вам не подследственная…

– Дак скоро будешь, – изображая веселое недоумение, пообещал начальник.

Евдокия сузила глаза, воткнула взгляд – словно вязальные спицы – в побелевшие от бешенства очи полицейского и прошипела:

– А мне напомнить, откуда у меня все эти прелести взялись?.. Напомнить, как я в прошлом году по вашему косвенному приглашению явилась в этот дом, чтобы вместе с Шаповаловым расследовать убийство вашего отца?.. Что после этого расследования я получила этот головняк, а до встречи с вашим семейством жила себе спокойно?!

Дусин голос набирал обороты. Ильич молчал, поскольку нечем было крыть: девушка абсолютно права. Ее неприятности как раз и начались со встречи с господами Муромцевыми и их родственником Казимировичем.

– Я не знала, что воры грохнут Семипалатинского, – весомо и уже почти спокойно проговорила Евдокия. – Вы можете мне в этом поверить? – Муромцев промолчал, и Евдокия, вздохнув, села на край постели, подогнула под себя дрожащие ноги. Опустила голову и негромко выговорила: – Как погиб Семипалатинский? Пожалуйста, ответьте. Я все еще могу быть вам полезна.

Максим Ильич выдержал паузу, но все-таки ответил:

– Отравлен. Эксперт, приехавший на смерть, уверен в этом совершенно, все внешние признаки налицо. – Немного помолчав, начальник ГУВД недоуменно бросил: – И главное, как подобрались-то?.. Охрану Эдику выставил лично начальник изолятора, а я ему доверяю – людей с гнильцой он на ночное дежурство не поставил бы… – Максим Ильич продолжал говорить стоя, смотрел в склоненную макушку девушки.

Евдокия подняла лицо.

– Яд был мгновенного действия?

Ильич пожал плечами:

– Для экспертизы нужно время.

– А если я предположу, что в этом случае использовали вещество отсроченного действия?

– Предположишь? – прищурился Муромцев. – Или что-то знаешь?

Полицейский и сыщица глядели друг на друга пристально, Евдокия снизу вверх.

– Хотелось бы дождаться экспертизы, – попросила она.